АРХИТЕКТУРНЫЕ СХЕМЫ ЗОЛОТООРДЫНСКИХ МАВЗОЛЕЕВ И ИХ РАЗВИТИЕ

Байбатыров Р.Р.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Цель моей работы – охарактеризовать архитектурные схемы золотоордынских мавзолеев и попытаться проследить пути их развития, пределить закономерности и показать, какие особенности появились за время эволюции и развития схем золотоордынских мавзолеев, а также какое влияние они оказали на культуру и развитие архитектуры в других регионах.
Всего было привлечено к исследованию более 70-ти мусульманских мавзолеев XI – XV веков (из Золотой Орды, из Малой Азии, из Средней Азии, с Кавказа). В качестве критериев сравнения были приняты, во-первых, планы архитектурных сооружений, во-вторых, основные объёмно-планировочные характеристики, в-третьих, внешнее оформление, декор и убранство мавзолеев. Как показывают результаты сравнительных исследований, проведённых мною во время изучения планиграфических особенностей мавзолеев, изменение схем этих мемориально-культовых сооружений в Золотой Орде носило индивидуальный характер, с выработкой новых тенденций и направлений, которые продолжали своё развитие в дальнейшем после прекращения существования Золотой Орды. Это прекрасно видно на примере мемориально-культовых сооружений Средней Азии. Мавзолеи в Золотой Орде в течение XIV века превращаются из простого места захоронения знати и выдающегося духовенства, в места поклонения, т.е. приобретают культовый характер.
Следует отметить мавзолеи, исследованные в Мохшах (мавз.№1,№2). Один из них многокамерный (Т-образный), другой – двухкамерный (поперечно-осевой). Тенденцию многокамерности мавзолеев, т.е. возведение главного зала, вокруг которого находятся другие помещения, мы наблюдаем на примере мемориально-культового комплекса Ходжа Ахмеда Ясеви, который был построен при Тимуре. Другой путь формирования изменений в системе строительства золотоордынских мазолеев мы можем проиллюстрировать на примере мавзолея, исследованного в Болгаре и получившего название Ханской усыпальницы. Это уже не один мавзолей, а, можно сказать, комплекс мавзолеев, тесно пристроенных друг к другу. Это очень интересная новая тенденция, которая получила дальнейшее воплощение уже в Средней Азии, в комплексе Шах-и-Зинда.На лицо переход традиций возведения и структуры мавзолеев, системы строительства из Золотой Орды в Среднюю Азию, после того, как Тимур увёл множество мастеров, как когда- то это делали золотоордынскиеханы, уводя ремесленников из Средней Азии и других регионов на Волгу. Я освещал эту тенденцию в своём предыдущем докладе на XXXV УПАСК.
В заключение следует сказать, что структура однокамерного мавзолея была присуща среднеазиатскому и переднеазиатскому зодчеству X-XVI в. Устойчивая в своей основе схема прошла, однако, длительную эволюцию, вехи которой мы видим на примере эволюции золотоордынского культового зодчества. Процесс объёмной и планиграфической эволюции мавзолеев шёл в это время параллельно с развитием других типов мавзолеев – центрических, замкнутых, раскрытых на все стороны проёмами, а также многокамерных мавзолеев – комплексов, в которых раскрытие главного возводилось в принцип.

АСТРАГАЛЫ КАК ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ДЛЯ ИГР И ОБРЯДОВ

Бикинеев Э.Р.
(Астраханский государственный ниверситет)
Научный руководитель – Д.В. Васильев

При раскопках в 1995 году на грунтовом могильнике Маячный бугор было обнаружено золотоордынское языческое захоронение, в котором был похоронен подросток, у которого среди погребального инвентаря был обнаружен набор альчиков для игры. Их было 22 штуки, из которых одна большая бабка, обработанная, просверленная и залитая свинцом, так называемый биток и 21 маленький обтесанный альчик или кудачок. Они были плотно уложены вдоль правой ноги погребённого и, видимо, находились в мешочке. Альчики в большом количестве встречаются на Самосдельском городище, как непосредственно при раскопках, так и среди подъёмного материала в обработанном и необработанном виде, залитые свинцом, в единичном экземпляре и во множестве, сделанные из другого материала. Так, под кирпичным полом одного из сооружений, исследованных в 2003 году, которое датируется периодом X-XI вв., были найдены закопанными вместе 48 альчиков, которые, вероятно, также находились в мешочке. Ввиду этого я заинтересовался данной проблемой и поставил перед собой задачу изучить явления погребального обряда и игры связанные с альчиками (астрагалы). Определить какое это имело значение для тюркских народов.
Таким образом, цели, которые я преследую в своей работе, заключаются в следующем:
1. Проследить распространение игры на территории Азии и условия проникновения её в районы Нижнего Поволжья;
2. Какое значение имели сами игры и обряды, связанные с астрагалами, в жизни степных народов;
3. Какую роль играло количественное соотношение альчиков во время игры или религиозного обряда;
4. Определить, какие типы альчиов (по виду животного, по весу, размеру, цвету) использовались в тех или иных играх или обрядах;
Массовость данных предметов на средневековых городищах приводит к мысли о том, что обряды и развлечения, связанные с альчиками, были достаточно распространены у многих народов Азии и появились очень давно. Но возможно, именно обряды и гадания предшествовали появлению игры, что могло быть связано с язычеством у тюркских народов. Следует отметить и тот факт, что, вероятно, эта игра появилась именно у кочевников, а затем уже распространилась среди оседлых племён.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ДВУХ ПОЯСНЫХ НАКОНЕЧНИКОВ С САМОСДЕЛЬСКОГО ГОРОДИЩА

Богатырёв В.С.
(Астраханский государственный ниверситет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

В 2001 году в ходе исследований на раскопе №, на уровне пола сооружения №3 на Самосдельском городище были обнаружены две подпрямоугольные поясные накладки из бронзы. Длина накладок составляет 4,6 см., ширина – 1,1 см. На одном из наконечников – объемное рельефное изображение дракона, на другом – сцена погони гепарда за зайцем. Обе накладки имеют овальное завершение. Наконечник № 1 с изображением дракона имеет ломаный верх, а наконечник № 2 – подовальный. Изображение «гона зверей» выполнено в технике низкого рельефа. Так как монетный материал в изучаемых слоях городища отсутствует, то данные находки могут послужить дополнительным источником относительной хронологии. Мы можем попытаться найти аналогии форме, орнаментации, особенностям отливки этих поясных накладок.
Изображение дракона имеет китайское происхождение. Символ императорской власти в Китае, изображение дракона, имело следующие отличительные признаки, характерные и для дракона, изображенного на накладке: бороду, рога, огромные когти на лапах, некое подобие крыльев. В средневековье изображения драконов уже прочно утвердились на территориях евразийских кочевников как через китайские изделия (зеркала, ткани, парадную посуду), так и через собственно кочевнические реплики и изделия. Изображение же «гона зверей» на накладке № 2 также свойственно китайским изделиям. Погоня одного зверя за другим часто символизировала смену времен года, смену лет, течение времени вообще. Сцены погони часто изображались на посуде. Мы предполагаем, что орнаментация второго изделия также имеет китайское происхождение, поскольку налицо морфологическое сходство накладок. Изображения драконов известны с 20-40 годов XIII века на воинских ремнях Джучидов. География их распространения очерчивается довольно широко: районами Поднепровья, Среднего Подонья и степного Предкавказья, Среднего и Нижнего Поволжья.
Поясные накладки раннеордынского времени имеют много общего по форме и по орнаменту. Накладки с изображением дракона известны по материалам города Болгар (сер. XIII в.), Укекского городища (вт. пол. XIII в.), Ново-Кумакского могильника (вт. пол. XIII – сер. XIV вв.), Лаишевского селища, Новгорода (XIII – нач. XIV вв.), в Приорелье, в Среднем Подонье. Предметы с изображением «гона зверей» также известны по материалам Болгарского и Мечетного городища, V Селиковского, Лаишевского селища (кон. XII – нач. XIII вв.), III Коминтерновского могильника, где датируются концом XIII – нач. XIV века. Все эти изделия имеют много общего с интерпретируемыми и сходны между собой. Они подпрямоугольной формы, имеют овальное завершение, ломаный верх, также по краю окаймлены ободком, имеют, как и накладки из Самосдельского городища достаточно объемное изображение дракона. Общим для наконечников раннеордынского времени является незначительная по сравнению с длиной ширина изделий и тератологический орнамент. Логично предположить, что наконечники ремней с Самосдельского городища относятся к раннезолотоордынскому времени и либо привезены из Китая, либо изготовлены уже где-то на территории Золотой Орды.

САМОСДЕЛЬСКОЕ ГОРОДИЩЕ И ЕГО ОКРЕСТНОСТИ

Ермилов С.В.
(Астраханский государстенный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

В период с 2000 по 2003 год на территории Самосдельского городища ведутся активные раскопки. Однако, разведочные работы на городище и в окрестностях были начаты ещё в 1990 году и продолжаются до сих пор. Активные исследования позволили уточнить датировку памятника – XII-XIII вв. Основная часть городища располагалась в древности на острове посреди Волги, который отделялся протокой от восточной части городища в районе современной паромной переправы, то есть городище состояло из двух частей как минимум – северной правобережной (главной, расположенной на островке) и южной правобережной (низинной). Снятый в 1994-1995 годах топографический план городища показал наглядно расположение главной части городища на островке, окружённом пересохшими протоками. Предполагаемой восточной границей городища является современное русло реки, северной и северо-западной – старое пересохшее русло Волги – ерик Воложка. Длина "островка" - около 2 км, ширина – около 500 - 700 метров. На его поверхности отмечена наиболее высокая концентрация подъёмного материала.
На левом берегу Волги в ближайшей округе Самосдельского городища располагаются лишь два бэровских бугра – бугор "Рябичкин", где были обнаружены поселение и могильник эпохи средневековья, синхронные времени существования Самосдельского городища, и бугор "Караколь". Бэровский бугор "Караколь" располагается в 5,4 км восток-юго-восточнее села Самосделка, на левобережье р. Старая Волга. К западу от бугра протекает ерик Караколь, по которому и дано название бугру. Анализ подъёмного материала с бугра позволяет уверенно датировать его периодом средневековья (X-XIII вв.). Прямые аналогии многим находкам имеются среди материалов Самосдельского городища. Налицо несомненная синхронность и взаимосвязанность данных памятников.
Ещё один памятник - городище Мошаик - расположен на юго-восточной окраине Астрахани, на правом берегу реки Болда. Впервые раскопки на городище были проведены экспедицией под руководством Е.В. Шнайдштейн в 1978 году. Керамический материал относится как к золотоордынскому времени, так и к эпохе раннего средневековья. Рядом с городищем располагается бэровский бугор - естественная возвышенность, на которой обнаружены остатки могильника городища. Как городище, так и могильник можно отнести ко времени существования Самосдельского городища.
Рассмотрим ещё один памятник относящийся ко времени раннего средневековья - могильник Хан-Тюбе, расположенный на одноимённом бэровском бугре в Приволжском районе Астраханской области. В 1969 году могильник был частично раскопан Е.В. Шнайдштейн. Исследователь датирует могильник XIV в. Однако, по мнению А.В. Шевченко, памятник можно датировать XII-XIII в. и считать его одним из городских кладбищ города Саксина. В заключение следует сказать, что мы имеем комплекс памятников, относящихся к дооордынскому периоду в дельте Волги. В перспективе планируется провести разведки в окрестностях Самосдельского городища, на северном берегу реки Сомовки.

ОПЫТ МОРФОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ОТКРЫТЫХ ФОРМ ГОНЧАРНОЙ КЕРАМИКИ САМОСДЕЛЬСКОГО ГОРОДИЩА

Мальцева Н.С.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Гончарная керамика Самосдельского городища представляет для исследователей большой интерес, так как на материалах данного памятника прослеживается культурное влияние соседних территорий. Цели данной работы состоят в следующем: изучение открытых форм столовой гончарной керамики и сосздание системы описания и классификации данного материала, выявление морфологических особенностей открытых форм и степени их изменения в комплексах, исследованных на памятнике, установление датировки сравнительно-типологическим методом с привлечением аналогий с сопредельных территорий, определение степени унификации крамического производства на Самосдельском городище, выявление кльтур, коказавших наибольшее влияние на формирование керамического комплекса исследуемого памятника.
Работа была разделена на два этапа. Первый этап – это работа с коллекцией, статистический подсчёт соотношений фрагментов сосудов на основе морфологических особенностей. Опорными данными являются на этом этапе характеристики фрагментов венчиков и профильных частей сосудов, что вызвано незначительным количеством целых форм и профилей сосудов в общей выборке. Типообразующей характеристикой яляется высота сосуда и рельеф профиля, наличие или отсутствие ребра). Таким образом выделяются следующие группы: 1. Высокие сосуды (с ребром) – миски; 2.Высокие сосуды (без ребра) – чаши; 3. Низкие сосуды – блюда и тарелки. Группы выделяются с учётом толщины черепка и диаметра сосуда (большие, средние, малые пропорции). Подгруппы определяются по форме венчика и комбинации его морфологических особенностей (учитываются внешний и внутренний налепы, форма губы венчика, профиль стенки под венчиком). Второй этап – анализ полученных результатов и соотнесение выделенных типов и групп с типологией болгарского комплекса, предложенной Т.А. Хлебниковой.
Результатом предварительного изучения стало выявление присутствия в слоях памятника керамики общеболгарских типов, из чего следует вывод о большом влиянии Волжской Болгарии на гончарное производство на данной территории и о характеристике памятника как самого южного в Поволжском регионе, имеющего связь с болгарской этно-кльтурной общностью.

ОРНАМЕНТАЦИЯ ЛЕПНОЙ КЕРАМИКИ САМОСДЕЛЬСКОГО ГОРОДИЩА
Пальцев Е.А.

(Астраханский государстенный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Главной задачей настоящей работы является установление статистической закономерности связей между определёнными видами орнаментов и их встречаемостью на посуде того или иного типа. Терминология и общие положения исследования основаны на статьях и работах Н.А. Кокориной. В ходе работы использовался материал, обнаруженный в течение 2001-2003 годов Самосдельской экспедицией. Стоит отметить, что лепная керамика Самосдельского городища является керамикой горнового, а не кострового обжига. Это служит доказательством тому, что она изготавливалась в рамках городской инфраструктуры. Все орнаменты наносились на керамику по сырой глине до обжига. Это обуславливает способы выполнения орнаментов. Условно их можно разделить на три группы: 1. Прочерчивания; 2. Насечки; 3. Отпечатки. Первый способ подразумевает использование таких инструментов, как: заострённая палочка и вилка (имеющая два зуба и более). С помощью последней на сырую глину можно было нанести линейный, волнистый или геометрический орнаменты, а также разного рода "гирлянды". Забегая вперёд, отмечу, что двойные и тройные "гирлянды" являются наиболее многочисленным видом орнамента и встречаются, преимущественно, в сочетании с разнообразными насечками и отпечатками. Также методом прочерчивания наносились рисунки-граффити и сложные узоры сакрального характера
. Насечки - наиболее простая технологическая группа орнаментов. К насечкам относятся относительно короткие штрихи, которые могли выполнятся как палочкой, так и с помощью ногтя. Отпечатки представляют собой самую сложную и разветвлённую группу орнаментов. Они могут быть условно разделены на вдавления и штампы. Под последними подразумевается орнамент, выполненный при помощи вилок, соломинок и т.п. или специально изготовленных фигурных «штампов» для нанесения особого вида рисунков.
По предварительным подсчетам, наиболее встречаемыми орнаментами являются: двойные гирлянды - 24% (от общего объёма выборки орнаментированных сосудов), узкие прямоугольные отпечатки - 24%, пальцевые вдавления – 14%, по 7% - орнаменты, выполненные трехзубой вилкой и насечками, по 5% - двузубой вилкой и наколами, а также незначительное число всякого рода ногтевых вдавлений, пуансонов и штампов специфического характера. Наиболее распространным является сочетание двойной гирлянды и узких прямоугольных отпечатков, являющихся её заполнением. Такой орнамент встречается как обособленно, в виде самодостаточной орнаментации какой-либо части сосуда (преимущественно тулова), так и в комплексе с другими орнаментами. Следует уточнить, что в процентах такого рода сочетание составляет 44% общей выборки. Менее распространённым является комплекс двойной гирлянды и отечатков трехзубой вилки (заполнение гирлянды) – 16% общей выборки. Оставшиеся 40% распределяются между комплексами гирлянда/насечки, гирлянда/вдавления, пальцевые вдавления/вилки и сочетания вилочных орнаментов.
На заключительных этапах исследования будет подведена более точная и представительная статистика по встречаемости орнаментов на посуде разных типов и сочетаемости различных орнаментов. Это создаст необходимую базу для проведения полномасштабного изучения лепной керамики Самосдельского городища и, в перспективе, памятников в его окрестностях.

КЕРАМИКА ГОРОДИЩА МОШАИК

Попов П.В.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В

Городище Мошаик находится на правом берегу реки Болда в Приволжском районе Астраханской области. Впервые раскопки были произведены экспедицией под руководством году. Исследования проводились Е.В. Шнайдштейн в 1978 году в 1999 году Д.В. Рябичкиным при участии Т.Ю. Гречкиной и Д.В. Васильева. В ходе работ на памятнике был получен достаточно многочисленный и разнообразный керамический материал, изучение которого может дать результаты, которые послужат основанием для датировки и интерпретации памятника.
Керамику с городища можно разделить на три культурно-хронологические группы.
I. Золотоордынская керамика. Находки этой керамики, а так же других артефактов, характерных для памятников Золотой Орды, подтверждает тот факт, что городище существовало вплоть до монгольского завоевания. Однако важным представляется тот факт, что эта керамика не является превалирующей на памятнике. По-видимому, на золотоордынское время приходиться период угасания жизни на городище. Надо отметить, что на памятнике не выделены районы бытования в домонгольский и золотоордынский периоды, возможно, что в ряде случаев они будут совпадать.
II. Домонгольская керамика. В материалах городища, эта посуда наиболее многочисленна. Эта группа неоднородна по своему составу, и здесь можно выделить два компонента. А) Болгарский комплекс. Представлен разнообразными формами: кувшины, горшки, миски. Характерными чертами этого типа является красный обжиг, характерная орнаментация в виде лощения, линейного и волнистого узоров. Б) Огузский комплекс. Представлен, скорее всего, лишь горшковидными формами, выполненными из плохо отмученного теста с примесью органики, и обоженных на костре. Домонгольская керамика, найденная на городище, находит аналогии в Астраханской области и за её пределами.
Посуда болгарского типа находит массовые аналогии на памятниках Средней Волги. Идентичные кувшины, найденным при раскопках на памятнике в 1999 году, обнаруживаются в погребениях Большетарханского могильника. Истоки этой посуды лежат в материалах салтово-маяцкой культуры, где подобные кувшины являются типичной формой. Огузские баночные горшки широко распространены на памятниках эпохи позднего хазарского каганата (Саркел – Белая Вежа), на средневолжских болгарских памятниках. Однако истоки этой керамики лежат в материалах джетыасарской культуры, бытовавшей в низовьях Сырдарьи, многие аспекты которой, многие аспекты которой в том числе и керамическую традицию вобрали в себя гузы в период своего бытования в этом районе. В Астраханской области, как памятник с идентичным, рассматриваемому, керамическим комплексом надо отметить Самосдельское городище. Здесь, как и на Мошаике превалирующей является болгарская и огузская керамика. Это позволяет отнести оба памятника к одной материальной культуре. Скорее всего, это полуосёдлая земледельческо-скотоводческая культура области Саксин, бытовавшая в низовьях Волги в домонгольское время. Этот тезис подтверждается и данными письменных источников, описывающих саксинов как болгаро-огузскую общность.
Таким образом, можно датировать городище Мошаик X-XIII веками и относить его к памятникам культуры области Саксин.

КЛАССИФИКАЦИЯ ЗАЩИТНОГО ВООРУЖЕНИЯ НАРОДОВ СИБИРИ И ВОСТОЧНОГО КАЗАХСТАНА

Косточкин И.В.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Появление первых тяжеловооруженных всадников на территории Сибири и Востоного Казахстана и в прилегающих районах относится ко времени освоения навыков верховой езды и связано с процессом выделения знати. Благодаря археологическим данным можно говорить о наличии тяжеловооруженных всадников у народов, населявших Среднею Азию и Восточный Туркестан уже в VII в. до н. э. Панцирь скифо-массагетского типа представлял из себя нагрудник из мелких бронзовых чешуек, крепившихся к матерчатой основе. Имелась такая разновидность этого доспеха, отличающаяся от панциря I типа мелкочешуйчатыми оплечьями, крепившимися по верху нагрудника и доходящими до пояса.
На западных окраинах скифо-савроматского мира распространяется панцирь сакского типа, представлявший собой приталенную куртку с расширяющейся нижней частью. Доспех бронировался металлическими или твердыми кожаными пластинами. В зависимости от способа набора пластин – ламеллярного или прикрепления к какой-либо основе, выделяются так же подтипы. На западе был широко распространен панцирь ханьского типа представляющий собой просторную куртку из металлических и кожаных пластин, набранных ламеллярным способом. И тот, и другой типы панцирей могли дополнятся высоким стоячим воротником и наплечниками скифо-массагетского типа. Несколько позднее распространяется панцирь сако-кашгарского типа – своеобразный симбиоз сакского и ханьского доспехов. Данный тип защитного вооружения также имел большое количество разнообразных подтипов. Все эти виды доспехов развивались на данной территории до III-V в. н.э., когда начинает распространятся панцирь гуннского типа. Он представлял из себя длинный, кафтан с рукавами или без, набранный ламеллярным или ламеллярно-ламинарным способом. Данный тип доспеха, имел множество подтипов с элементами сако-кашгарского панциря и его разновидностей.
В VI-X вв. н. э., наряду с панцирем гуннского типа, распространяется раннетюркский тип защитного вооружения, представлявший собой длинный кафтан с разрезом посередине. Набор также мог быть как ламеллярно-ламинарным, так и ламинарным. Помимо панцирей на интересующей нас территории в тот же период широко распространяется кольчуга, наличие которой у гуннов зафиксировано китайскими источниками в II-III вв. н.э. На западе Азии кольчуга была известна уже с первой половины первого тысячелетия до н.э.
По настенным росписям Пенджикента и наскальным изображениям с горы Хар-Хад можно проследить дальнейшее развитие панцирей гуннского и раннетюркского типов. Так, например в VII в. н.э. распространяется доспех позднетюркского вида, представляющий собой фартук с треугольным разрезом посередине. Как правило, нагрудная броня набиралась из ламеллярных или ламинарных пластин, а юбка из ламеллярно-ламинарных или чешуйчатых пластин. Как правило, данный тип панциря обязательно дополнялся кольчугой. А на хархадских изображениях можно увидеть доспехи позднетюркского вида, у которых отсутствует защита плечей и предплечий - как с разрезом посередине, так и без. По сравнению со своими древними прототипами, средневековые доспехи были более унифицированы, но, в тоже время, сами пластины и способы их компоновки в различных регионах были совершенно различными.

СТРОИТЕЛЬНЫЕ СТАНДАРТЫ В ЗОЛОТОЙ ОРДЕ (ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ И ОПЫТ ОБРАБОТКИ МАТЕРИАЛА)

Самойленко Д.Н.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Задачей настоящего исследования является выявление стандартных размеров кирпичей из внутримогильных и надмогильных конструкций грунтового могильника "Маячный бугор", расположенного в Красноярском районе астраханской области идатирущегося рубежом XIII и XIV вв. Данное исследование является частью большой работы по выявлению строительных стандартов в Золотой Орде. Исходные данные – размеры кирпичей – были объединены в базу данных. Всего было описано 670 ирпичей из 89 погребений и 5 надмогильных сооружений. Обработка проводилась только по кирпичам, у которых сохранились все три размера – длина, орреляционного анализа удалось выявить основные группы взаимосвязанных признаков соотношения различных интервалов длины, ширины и толщины). В нескольких группах прослеживаются устойчивые соотношения размеров. Например, длина кирпича 44,5-47,8 сильнее всего связана с шириной 21,5-23,8 см и толщиной 11,5-12,3 см. Ещё одним устойчивым сочетанием размеров является 37,7-40,9 Х 12-14,3 Х 5,4-6,2 см. Для обожжённых кирпичей характерными сочтаниями являются 24-27,3 Х 24-27,3 Х 4,4-5,3 см. Длина сырцовых кирпичей от 27,4 до 34,2 сочетается с шириной 16,8-19 см и толщиной 8,9-10,6 см. Также отдельную группу представляют собой сырцовые кирпичи размерами 47,9-54,7 см Х 23,9-28,6 см Х 7,1-9,7 см. При проведении корреляционного анализа принимались во внимание наиболее устойчивые сочетания размеров с наиболее тесными связями. Однако, выделилось несколько групп кирпичей с неустойчивыми сочетаниями признаков, среди которых наблюдается значительный вариационный размах, вследствие чего здесь невозможно было выделить самостоятельные и устойчивые группы. Данные корреляционного анализа были проверены факторным анализом, методом главных или принципиальных компонент. Анализ проводился по 10 факторам, в результате чего удалось выявить ряд устойчивых и неустойчивых групп размеров кирпича, которые, в целом, подтверждают данные корреляционного анализа.
Неустойчивость в соотношениях размеров в этой группе объясняется тем, что многие кирпичи из выборки были частично фрагментированы. Во-вторых следует учитывать, что кирпичи изготавливливались вручную разными мастерами, у каждого из которых были свои строительные мерки. Таким образом, можно сделать вывод, что стандартизация кирпича на данном м огильнике на рубеже XIII и XIV вв., хотя и прослеживается, но ещё не достигла должного уровня.

ПОГРЕБЕНИЯ С ОТКЛОНЕНИЯМИ ОТ МУСУЛЬМАНСКОГО ОБРЯДА НА МОГИЛЬНИКЕ «МАЯЧНЫЙ БУГОР».

Вычегжанин И.В.
(Астраханский государственный университет).
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Целью данной работы является продолжение исследований погребального комплекса с отклонением от мусульманского обряда на средневековом могильнике «Маячный бугор». Данный могильник распологается в непосредственной близи от Красноярского городища, что позволяет рассматривать его как городское кладбище. Памятник относится ко времени существования Золотой Орды. В качестве выборки нами взято порядка двухсот погребений, обладающих необходимыми признаками. Такими признаками являются незападная ориентировка погребения (восточная, южная с отклонениями), наличие отклонений от мусульманского погребального обряда в захоронениях с западной ориентировкой (поза погребённого не на правом боку, голова не обращена на Мекку, присутствие погребального инвентаря, в т.ч. элементов одежды, предметов столового и бытового назначения, украшений, монет, костей животных, заупокойной пищи и пр.). Непосредственная задача работы состоит в применении методов статистического анализа для выявления внутренних зависимостей признаков, их комплексов, групп и т. д. С этой целью проводится группировка показателей, в том числе методом корреляционных плеяд, что позволяет рассматривать не только отдельные признаки, но и целые их комплексы. В частности, представляется возможным выявление связи между тремя большими группами погребений: группы с южной ориентировкой, группы погребений с восточной ориентировкой и группы захоронений близких к мусульманским, но с отклонениями от канонического обряда. Таким образом, наибольший интерес представляет работа по выявлению статистически обоснованных зависимостей выделенных признаков, значимых для проведения группировки погребений, уточнения эволюции обряда захоронения на памятнике в целях дальнейшей его интерпретации

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА НА ПЕРИФЕРИЙНЫХ МОГИЛЬНИКАХ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

Акимовский С.Ю.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Цель данной работы – выявление сходства и различия в погребальном обряде на периферийных могильниках Золотой Орды, выявление его локальных вариантов и сравнение с могильниками Селитренного городища как наиболее показательными мусульманскими золотоордынскими некрополями. Нами были рассмотрены могильники "Хан-Тюбе" (Астраханская область), "Лебеди" и "Северный" (Краснодарский край), (Шнайдштейн 1969 г., Скарбовенко 1980 г., Скрипкин 1981 г.). Всего в базу данных было внесено 292 погребения, которые были описаны по 177 признакам. Работая по методике сравнительного анализа Генинга и Борзунова, мы прежде всего подсчитали частости совокупностей для каждого признака – долю случаев каждого признака в общем количестве захоронений на могильнике, а затем частость признака – долю случаев признака на могильнике среди общей для всех трёх могильников встречаемости признака. Эти показатели были использованы в сравнительном анализе погребального обряда.
Вначале были выделены малозначимые признаки, общие для всех могильников, то есть такие, частости совокупностей и частости признаков у которых принимали значение "0" или "1". Все погребения были выполнены по обряду трупоположения в грунтовых ямах. Практически все захоронения безынвентарные (кроме ряда захоронений на "Хан-Тюбе"), преобладает западная ориентировка погребённого. Все погребения могильников "Лебеди" и "Северный" являются впускными в большие курганы эпохи бронзы. В целом, их обряд отличается от курганного и они, по сути, являются грунтовыми могильниками на древних курганах. Выделяется ряд особенностей для могильника "Хан-Тюбе". Он расположен рядом с ордынским поселением, только на этом памятнике встречаются ямы с грунтовыми ступеньками и ступенчатые кирпичные перекрытия подбоя (иногда-в сочетании с деревянным поперечным перекрытием всей могилы). 92,5% деревянных перекрытий со всех трёх могильников обнаружены именно на Хан-Тюбе. Только здесь встречаются захоронения с северной ориентировкой погребённого, а также чаще, чем на других могильниках здесь встречается признак "положение погребённого на спине".
На Хан-Тюбе частость этого признака составила 82,5%, а на могильниках "Лебеди" и "Северный" - 12% и 5,5% соответственно. Абсолютно преобладает (82%) на могильнике "Хан-Тюбе" и такой признак, как скрещивание рук покойного на животе. Только на могильнике "Хан-Тюбе" встречается такое положение туловища, как доворот на левый бок, доворот лица влево (на север). Интересно, что мусульманизированность данного могильника проявляется слабо, об этом говорит тот факт, что только 31% погребённых на данном могильнике обращён лицом на Мекку. Подводя итоги, можно сделать вывод, что могильники "Лебеди" и "Северный" отличаются по своему погребальному оборяду от могильника "Хан-Тюбе". Население, которое их оставило, было довольно сильно мусульманизировано, обряд выглядит стабильным и устоявшимся. Погребальный обряд могильника "Хан-Тюбе" более вариативен. Несмотря на то, что могильники "Северный" и "Лебеди" принадлежат кочевому населению, их погребальный обряд, по сравнению со степными могильниками эпохи Золотой Орды, более соответствует канонам ислама. Судя по всему, могильники "Лебеди" и "Северный" относятся либо ко временам распада Золотой Орды, либо, что более вероятно, к постордынскому времени, когда мусульманские погребальные ритуалы закрепились даже в кочевой степи.

ПОГРЕБАЛЬНО-ПОМИНАЛЬНАЯ ОБРЯДНОСТЬ КОЧЕВНИКОВ ВЕЛИКОЙ СТЕПИ В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Морарь Т.П.
(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

Погребально-поминальная обрядность кочевников степи в эпоху средневековья весьма сложна, её составные части довольно детально изучены в современной археологии. В основе её лежат сущностные характеристики, отражающие отношение к покойному и памяти о нем. В данной работе будут рассмотерны не столько эти характеристики, сколько общая типология имеющихся на сегодняшний день в наличии примеров поминально-погребального обряда, сам феномен этого явления.
Погребальный обряд определяется как совокупность различных ритуальных действий и материальных элементов. Особое внимание уделяется таким составным частям обряда, как могильное сооружение, состав погребения и сопроводительный инвентарь. Каждый из этих информационных блоков позволяет осветить определенную сторону жизни древних кочевников. Основными рассматриваемыми нами сооружениями стали курганы, мавзолеи, могильники и склепы. Однако, сюда относятся и сооружения чисто поминального характера, например, оградки или изваяния. Так, последние данные определяют оградки как своеобразное пристанище души умершего. В центре его ставилось лиственничное дерево. В качестве жертвы приносилась лошадь или овца, предназначавшаяся для угощения души умершего, шамана и родственников. Через посредство костров родственниками производилось кормление души умершего, которая, очевидно, в этот момент, по представлениям древних, находилась на лиственнице и питалась дымом от пищи, брошенной в костер под деревом. Известно также, что одиноко стоящие деревья, каменные изваяния и стелы в степи всегда привлекают различных хищных птиц. В этой связи интересны некоторые представления народов Сибири о превращении одной из душ умершего в птицу, которая незримо присутствует во время совершения поминок, а после окончания их улетает в потусторонний мир, на землю предков. Для этой же цели служили специальные жертвенные сосуды, оставленные затем для душ умерших. Таковы лишь незначительные характеристики одного из примеров погребально-поминального обряда кочевников Великой степи в эпоху средневековья.
Что касается остальных комплексов поминально-погребального характера, то мы постарались представить их во всём их разнообразии с учетом последних подходов к их типологизации. Следует сказать и о том, что характеризуемые нами погребально-поминальные обряды встречаются не только в рамках Великой степи или средневековья. Их элементы встречаются и в рамках других культур и эпох, что еще раз доказывает преемственность культурных традиций и их взаимообусловленность. Так, например, велико влияние ислама, которое сказалось, в частности, на конструкциях мавзолеев, оградок и т.д. Не менее показательный пример для нас – появление в Поволжье оградок, функционально близких к тюркским, но имеющими помимо поминального еще и погребальный характер.
Еще одним аспектом нашего исследования стала ментальная подоплека интересующего нас вопроса, поскольку в духе современного историко-антропологического поворота в науке именно эта грань исследования является наиболее актуальной.

ПОКОЙНИК В СИСТЕМЕ КУЛЬТУРЫ НАРОДОВ ЕВРАЗИИ
Мусина З.Н.

(Астраханский государственный университет)
Научный руководитель – Васильев Д.В.

На протяжении всей истории человечества традиционное мировоззрение народов активно мифологизировало три события из цикла жизни: рождение, свадьбу и смерть. Наиболее загадочным и пугающим оставался заключительный этап человеческого жизненного цикла. Смерть члена коллектива - значительное событие в жизни любого общества. С этим связано особое отношение к умершему. При этом подразумевалось, что только при строгом соблюдении традиционного регламента похоронно-поминальной обрядности между миром живых и умерших сородичей сохранялась в дальнейшем благожелательная взаимосвязь и обеспечивался беспрепятственный переход умершего (или же его души) из мира земного в инобытие - мир умерших. Этим обусловлено разнообразие способов погребения, погребальных обряды и других приемы обращения с умершими. Идеологические и социальные моменты отразились и переплелись в обрядах погребения в сложной, синкретической форме.
В данной работе мы попытаемся классифицировать действия, совершаемые над покойным. В первую группу входят действия, направленные на сохранение останков умерших. Часть тела – вместилище души, своеобразный заместитель умершего. Если благотворен контакт с умершим, то такое же воздействие оказывает и контакт с частью его тела или его пеплом. Сооружение каменных колец, специальных ровиков вокруг могильной ямы или насыпи кургана и совершение каких-то магических действий во время погребальной церемонии могли ограждать умершего от злых сил. Этому же способствовали всевозможные амулеты, которые оберегали, помогали человеку при жизни и были нужны ему после смерти. Важно отметить и мумифицирование как операцию, направленную на сохранение тела. К стремлению сохранить покойного как можно дольше в «семье» и мире живых можно отнести некоторые особенности похоронного обряда. Во-первых, выбор места захоронения (расположение вблизи от живущих родственников), во-вторых - длительность отсрочки придания тела земле.
Во вторую группу входят действия, приводящие к преднамеренному нарушению целостности или уничтожению костяка или тела умершего. Наиболее «опасных» покойников надо было как-то нейтрализовать. Образ оживающего мертвеца - самый древний из источников иррационального (не вызванного прямой физической угрозой) страха, рожденных культурой. Такой вывод подсказан сопоставлением эмпирических данных археологии и этнографии.
Таким образом, по отношению к умершим ярко проявляется своеобразная амбивалентность: мертвого страшатся, избегают, стараются обезвредить, уничтожить его любыми способами, не произносят даже его имени, так как имя человека теснейшим образом связано с ним самим, и в то же время когда сильнее страха перед потусторонними силами становится привязанность к умершему, поэтому люди стремятся к контакту с ним: эмоциональному, (вынесенный из могилы череп или другая часть тела родича как бы замещает его самого); предохранительно-целебному, потому что в них заключена потенциальная магическая сила; идеологическому, связанному с представлениями о смерти и возрождении к новой жизни
Свидетельства этих двух тенденций присутствуют в разных обществах и культурах, а зачастую их следы можно найти внутри одной. Этим операциям могут подвергаться как избранные, так и все без исключения члены того или иного общества.

КАЗАХИ НИЖНЕГО ПОВОЛЖЬЯ: ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ

Ильин А. П.
(АФ ВАГС, ЦЭПИНАК)
Научный руководитель - Идрисов Э.Ш.

Этнически казахи происходят от кочевников - кимаков, создавших свое государство в IX-XI вв. между о. Балхаш и р.Иртыш, а особенно от их западной ветви, племён кыпчаков. По языку они принадлежат большой семье тюркских народов. Наиболее близка их речь к каракалпакскому, ногайскому, узбекскому языкам. В середине XV-XVII вв. сложилась казахская народность, состоящая из трёх этнополитических групп, соответствующих трём историко-хозяйственным зонам Казахстана. Это Большой Жуз- в Семиречье, Средний Жуз - в центральном Казахстане, Младший - в Западном. В самом начале XIX в. от Младшего Жуза отделился четвёртый, зауральско-поволжский - Жуз султана Букея Нуралиева. Эта орда охватывала часть территории современной Астраханской, Западно - Казахстанской и Атырауской облостей. В Букеевской Орде к XIX в. было 20 родов, из которых 16 коренных казахских, т.е. таких, которые образовались в Азии и существовали в Малой Орде к концу XVIII в., остальные 4 рода образовались уже после перехода букеевских казахов через Урал. В социальном отношении казахи делились на две группы. Это "аксуек" (белая кость) и "карасуек" (чёрная кость) или "кара казах". "Аксуек" - это привилегированное сословие, состоявшее главным образом из султанов и их сородичей, именущих себя потомками чингизидов, а "карасуек" - простые, рядовые казахи.
В Букеевской Орде к категории зависимых людей относились толенгуты. Они составляли вооружённую силу, состоявшую при ханах и султанах в качестве их жандармерии или дружины. Влиятельными категориями казахов являлись аксакалы и бии. Аксакал - это, прежде всего, пожилой человек, старик, убеленный сединами. Бий - это изначально влиятельный народный судья, знаток народных нравов и обычаев, человек умный, обладающий даром красноречия, оратор, способный разрешать самые затруднительные споры. Рабовладения у казахов не было. Оседание казахов началось стихийно. Имущий клан казахского общества (султаны, старшины и др.) стал вести полукочевой образ жизни. Следовательно, создавалась устойчивость поголовья скота, а отсюда и рост его продуктивности и товарности.
Одежда казахских скотоводов была очень простой. Костюм богатых казахов шился часто из шелковой материи и украшался, особенно для девушек серебряными и даже золотыми бляхами и монетами. Семейный быт казахов поражает своей простотой, патриархальностью и замечательной устойчивостью семейных начал. Наличие в хозяйстве казахов земледелия и скотоводства, преобладание последнего на громадной степной территории в значительной мере определило характер и особенности кухни, которая является наиболее устойчивым элементом материально-бытовой культуры народа. Она отличается разнообразием и специфичностью продуктов. При хане Джангире возвысилось сословие мусульманского духовенства. В Букеевской Орде начался процесс просвещения почти поголовно неграмотного населения. Муллами, в основном, были выходцы из татар, влияние которых оказалось очень сильным. Нет сомнения, что казахи Нижнего Поволжья, смешиваясь с русскими и другими народами, испытывали на себе культурное влияние этих народов, сохраняя при этом свои национальные традиции и культуру.

РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ КАЗАХОВ: ДОИСЛАМСКИЕ КУЛЬТЫ И МУСУЛЬМАНСКОЕ ОФОРМЛЕНИЕ

Сариева А.К. (АфВАГС, ЦЭПИНАК)
Научный руководитель – Э.Ш.Идрисов

Одни из самых заметных явлений в религиозных традициях казахов, сохранившихся с доисламской эпохи – шаманство, культ предков, культ святых. Шаманство (баксылык) обусловлено верой в особую связь отдельных людей с духами. Поэтому, шаманы почитались как люди, пользующиеся покровительством Неба и духов. Наряду с шаманством важную роль играл и культ предков. К этому культу принадлежит обычай класть на могиле предков камни и приносить жертвенное животное арваху (духу предка). Почитание предков отчётливо проступает и в погребально – поминальной обрядности. Культ святых мест также тесно связан с доисламскими верованиями. Святые выступали покровителями своих почитателей, посредниками между Тэнгри (Богом) и людьми. К ним обращались в случае болезней и бед.
С приходом ислама в казахские степи в IX –X в.в. тэнгрианство с его поклонением небу, воде и земле постепенно себя утрачивает, но при этом оно переплетается с новым вероисповеданием. Соотношение доисламских и мусульманских поверьев и обычаев у казахов постепенно менялось. По мере упрочения ислама старые традиции отмирали или теряли «языческий облик». С приходом ислама, название «Бог» (Тэнгри) стало у казахов синонимом слова «кудай» (Бог), т.е. Аллах. Однако, сообщения исследователей к XVIII в. говорят о том, что ислам рассматривался казахами, как религия их предков. С утверждением ислама давняя традиция скотоводов, занимающая важное место в религиозной обрядности казахов – жертвоприношение животных – набирает силу и теперь уже присутствует даже в аграрных циклах. В Астраханской области среди нынешних казахов этот обряд продолжает играть важную роль и в повседневной жизни. Этот обряд у астраханских казахов называется кодай жол (в Казахстане имеется другое название тасаддук). Это обряд вызывания дождя, связанный с жертвоприношением домашних животных и совместной трапезой. На основании полевых данных, собранных автором в 2001 г., обряд должен проводиться весной, желательно в апреле, перед жарким летом. В жертву могут приноситься парнокопытные животные (баран, коза, корова, верблюд), но не в коем случае, ни лошадь, ни свинья. Запрещено приносить в жертву больное животное. Обряд проводится на окраине села, как и в древности. Инициаторами и основными участниками обряда являются жители сёл. Приносить животное в жертву может только мусульманин, произнося при этом формулу басмалла.
Существует три подхода к происхождению обряда кодай жол:
1. обряд кодай жол проводится с древних пор (в доказательство тому служит обозначение божества древнеиранским термином Кодай);
2. обряд кодай жол - новшество астраханских казахов;
3. термин кодай жол не употребим в казахском языке, т.к. в это понятие вложено значение, связанное со смертью человека.
Основываясь на данных исследования В.М. Викторина и А.Д. Нафтулина, мы можем говорить о том, что обряд кодай жол имеет древнее происхождение и шаманскую основу. Но, с усилением роли ислама он не был забыт и даже стал поддерживаться мусульманскими муллами. Сейчас среди астраханских казахов усиливается тенденция перевода его из коллективной, массовой нормы в семейную, индивидуальную. В целом, можно констатировать, что магическое значение обряда не изменилось, только иначе стали пониматься высшие силы, к которым обращаются участники ритуала посредством жертвы.

НЕГАТИВНЫЕ ЭТНИЧЕСКИЕ СТЕРЕОТИПЫ В ОТНОШЕНИИ ЧЕЧЕНСКИХ ВЫНУЖДЕННЫХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ И ПУТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ АСТРАХАНСКОЙ ОБЛАСТИ)

Ульянова Н.В. (АФ ВАГС, ЦЭПИНАК)
Научный руководитель – Идрисов Э.Ш.

Астраханская область с 90-х гг. оказалась в центре активной проникающей миграции из разных направлений. Значительный процент среди мигрантов составляют выходцы разных национальностей из Чеченской республики. В настоящее время, по экспертным оценкам, в области постоянно проживает 15-20 тыс. чеченцев, еще больше находится в области временно проживающих. В контексте проблем взаимоотношений принимающего общества с чеченскими переселенцами особое значение имеют такие аспекты, как стереотипы межэтнического восприятия, социальное положение переселенцев в принимающем обществе, влияние чеченского конфликта и проблема кавказских (включая чеченских) переселенцев в политической жизни региона.
В 2002 года в Южном федеральном округе было проведено этносоциологическое исследование Датским и Кавказским советами по беженцам «Негативные этнические стереотипы в отношении чеченских вынужденных переселенцев и пути их преодоления», в которых автор данных тезисов принимал участие. Выяснилось, что сами чеченцы осуждают войну и ее последствия, не высказывают явной враждебности к русским, тем более к России. Ровно половина из них ощущает самих себя россиянами – и предлагают лишь скорее уменьшить и ликвидировать последствия боевых действий. Русские (особенно молодежь, в т.ч. близкая к призывному возрасту) выражают порой ненависть и даже пренебрежение к «чеченцам». При этом, что крайне характерно, они не отделяют их от других народов Северного Кавказа (аварцев и даргинцев, ингушей, адыгов и др.). Как выяснилось большинство потомственных астраханцев не имеет прочного и постоянного контакта с представителями данной национальности, судит о них понаслышке или по чужим расхожим стереотипам.
В отношении к чеченцам (и вообще относительно к «кавказцам», воспринимаемым сплошь и рядом в качестве «чеченцев») выделяется два оценочных слоя – прежний, в общем, лояльный и толерантный, и новый (последних десятилетий), сформированный влиянием СМИ, торгово-рыночными контактами. На основании полученных данных можно привести несколько сценариев развития ситуации. Сценарий 1: положение стабилизируется – и в Чеченской республике, вокруг нее и вообще на юге России. Одна часть чеченских вынужденных переселенцев возвращается на прежние места жительства. Другая часть адаптируется в полиэтничном астраханском сообществе. Проблема постепенно (в пределах 10-20 лет) теряет свою остроту и значимость. Сценарий 2: Положение в Чечне внезапно ухудшается и усугубляется. Возрастает число жертв среди военнослужащих - астраханцев. Юг России накрывает новая волна беженцев, наркоторговли, преступности. Начинаются волнения, самовольные «разборки», возникает и нарастает общая нестабильность. Сценарий 3: Имеет место неприятный казус между чеченцами и окружающим населением в быту. Приходится быстро локализовать события, призвать к ответственности виновных (инициаторов или участников с обеих сторон). Переживать последствия приходится, удерживая обстановку в рамках еще длительное временя (2-3 года).
Проблема чеченских вынужденных переселенцев является на сегодня одной из самых серьезных этносоциальных проблем регионального уровня. Этнокультурные и социальные различия, трудности в полноценном трудоустройстве, негативный фон чеченского конфликта сильно затрудняют адаптацию вынужденных переселенцев к новым условиям.